Ворота, убитые крупными жестяными гвоздями, прикрывались
длинным навесом, под которым вделан был медный осьмиконечный крест [Раскольники не признавали четырехконечного креста, принятого официальной церковью.].
Неточные совпадения
Ему представилось, как он сидит в летний вечер на террасе, за чайным столом, под непроницаемым для солнца
навесом деревьев, с
длинной трубкой, и лениво втягивает в себя дым, задумчиво наслаждаясь открывающимся из-за деревьев видом, прохладой, тишиной; а вдали желтеют поля, солнце опускается за знакомый березняк и румянит гладкий, как зеркало, пруд; с полей восходит пар; становится прохладно, наступают сумерки, крестьяне толпами идут домой.
Под
навесом платка беззаботно смеялись бойкие карие глаза, опушенные
длинными ресницами; красивый с горбиком нос как-то особенно смешно морщился, когда Луша начинала смеяться.
Гордей Евстратыч ехал вперед, низко наклоняясь под
навесом еловых ветвей, загораживавших дорогу, как
длинные корявые руки.
Он не замедлил очутиться под
длинным дощатым
навесом — род крытой галереи, которая лепилась вдоль стены кабака и выходила открытой своей стороной на двор, окруженный сплошною стеною сараев и
навесов.
И шествуют рядом друг с другом они,
В одеждах блестящих и
длинных,
Каменья оплечий горят как огни,
Идут под
навесом шелковым, в тени,
К собору, вдоль улиц старинных.
Бывало, шла походкой чинною
На шум и свист за ближним лесом.
Всю обойдя платформу
длинную,
Ждала, волнуясь, под
навесом.
Стоял тот
навес на
длинных шестах; в хороший ветер его со всеми людьми могло бы сдунуть в самую глубь реки.
Шабаш начинался: только что завывалы провыли свой первый сигнал, ворота задворка скрыпнули и из-под его темных
навесов, мотая головой и хлопая
длинными ушами, выехал белый конь, покрытый широким белым веретьем, а на этом старом смирном коне сидела, как смерть худая, вдова Мавра с красными глазами без век, в
длинном мертвецком саване и лыком подпоясанная.
Подъезд был, однако, приделан уже позднее, когда пошла мода на подъезды с улицы, — прежнее крыльцо с
длинным вырезанным
навесом помещалось на дворе, с переулка.
Неподалеку от балкона, под
навесом цветущих лип и рябины, сидели на
длинной скамейке трое мужчин; все они разных лет, в различных одеждах и, казалось, хотя они все изъяснялись по-немецки, — не одного отечества дети.